Путь к намеченной отцом цели пролегал внизу возвышенностей, петляя между старых гор и того, что от них осталось под воздействием времени, землетрясений и ветра. Это были тропы, проложенные лапами и копытами животных с оставленными на них остатками навоза, костями погибших жертв безжалостных хищников.
Небо над нами снова заволокло облаками. Воздух был насыщен сыростью с незнакомыми запахами окружающего нас мира. Почва под ногами представляла собой смесь глины с камнями и камешками разной величины, наступать на которые босыми ногами было больно. Отец опирался на сук дерева, предусмотрительно взятый им с собой, прихрамывал на больную ногу, останавливался на развилках пути, всматривался в горы, в небо, искал в облаках наше светило и сверившись с ним выбирал направление. Я следовал за отцом, понимая, что от него зависит моя жизнь, старался не отставать. Медленно мы продвигались вперед, каждый раз с опаской озираясь кругом при необычном для нас звуке. Встреча с хищником была бы для нас роковой. Наши ноги распухли от мелких ран, потертостей, мозолей и синяков. Сказывалась их неприспособленность к здешним условиям и физическому напряжению. Идти становилось все труднее и труднее. Отец чаще останавливался, дожидаясь меня, при этом он рассматривал почву под ногами и подбирал понравившиеся ему камешки.
Свернув за очередной холм, мы увидели русло небольшой высохшей реки, а в ней ручей, вбирающий в себя стекающие со клонов остатки вчерашнего дождя. С облегчением и радостью мы направились к нему в надежде утолить мучающую нас жажду и найти возможную еду в нем. Упав навзничь мы с наслаждением втягивали в рот воду, которая, как нам казалась, разливалась внутри нас, восстанавливая и наполняя нас надеждой жизни.
Отец зашел в воду, внимательно всматриваясь в нее, протянул осторожно руку в воду, достал из нее большого рака и выкинул на берег.
— Адам, не давай ему уползти в воду!
Я подбежал к нему. Он был страшен своими клешнями, множеством ног и своей острой с длинными усами мордой. Подобрав на берегу небольшую палочку, я стал направлять его в лужу рядом с ручьем. Последовали еще несколько раков, отправленных мне отцом на берег.
Вдруг, отец радостно воскликнул и стал медленно опускать до плеча свою руку. Еще мгновенье и он выдернул ее, удерживая за шею большую речную змею, впоследствии названную им угрем. Выбравшись на берег, он стукнул по ней своим суком, заставляя ее сначала резко извиваться, а затем навсегда замереть.
Окрыленный успехом, отец снова и снова осторожно входил вводу, шарил в ней по норам рукой и доставал очередного угря или рака. Около меня образовалась небольшая кучка обездвиженных угрей, а в луже имелось более дюжины непослушных раков.
Выбравшись из ручья, отец с удовлетворением осмотрел свои трофеи, глазами отыскал под нависшим камнем сухую траву, измельчил ее руками и стал стучать над ней подобранными ранее камушками. Перебирая их, он выбрал наконец те, из которых стали вылетать искры. Упав на живот, отец стал дуть на них. Поднялся дымок, вспыхнул огонек, и отец с удовлетворением воскликнул:
— Адам, быстрее, тащи всё, что может гореть: палочки, сухую траву…
Я бросился помогать отцу. Огонь становился все больше и больше. Он поглощал всё принесенное мною так быстро, что я за ним не успевал. Поднявшись на ноги, отец перетащил с другого берега ручья остатки старого высохшего дерева, сломал их и подложил в костер. Он вытащил горстями из воды донную глину, обильно обмазал ими угрей, раков и сунул их по очереди в угли костра. Мое любопытство заставило забыть про усталость и боль в ногах. Я был воодушевлен происходящим.
Спустя некоторое время, отец достал первого угря из костра, постучал им о ближайший камень. Куски глины отпали, обнажив нежное пахучее мясо. Оторвав половину, он вручил ее мне.
— Ешь!
Это было не забываемо вкусно. Мы поглощали кусочки угря с жадностью и наслаждением, обжигаясь, быстро втягивали в себя свежий остужающий воздух и снова брались за еду.
Закончив с угрем, мы пробовали раков. Вкусное сладкое мясо мы доставали из их клешней и хвостов, высасывали желтое содержимое из-под их панциря и радовались изобилию еды.
Наконец насытившись, я упал на спину и закрыл глаза. Отец собрал в кучу оставшихся запечённых угрей и раков, смастерил из остатков своей одежды простенькую котомку, связав лоскуты узлами, положил в нее еду и поднял меня.
— Адам, нужно идти!
Поднявшись, я почувствовал явное нежелание идти от этого сытного места. Чувство безоговорочного повиновения отцу, заставило меня следовать за ним. Прилив сил и энергии позволил нам идти быстрее и к закату солнца мы наконец достигли подножья поднимающейся к небу горы.
Отец указал на выступ скалы сверху.
— Там будет для нас безопаснее. Нужно добраться до него!
Нехотя я последовал за отцом вверх. Идти уже не было ни сил, ни желания. Видя мое отчаяние, отец подождал меня и потянул меня за руку.
Свет дня растворялся в темени ночи. Облачность на небе не давала шансов проникнуть даже свету звезд к нам. В конце нашего пути мы ползли уже на четвереньках, такой крутой оказался подъем к цели. Тяжело дыша и изнемогая от усталости, мы укрылись под выступом скалы. Усевшись рядышком, отец достал очередного угря из своей котомки. Вглядываясь с тревогой вниз и прислушиваясь к незнакомым пугающим звукам, мы не спеша поглотили наш ужин. Глаза мои закрылись. Чувствуя себя в безопасности рядом с отцом, я сладко уснул, вздрагивая во сне от пережитого.
Утро следующего дня я встретил в теплых объятиях отца. Мир вокруг нас размытыми очертаниями стал появляться из темноты, становился четче и понятнее. Свежая утренняя прохлада вызывала небольшой озноб, питала наш организм кислородом, энергией нового дня. Поднявшись на ноги, я с удивлением увидел, как высоко на гору мы забрались вчера. Внизу в утреннем тумане скрывались подстерегающие нас неведомые опасности. Идти вниз уже не хотелось.
Мы начали подниматься выше и выше в гору. Утренний озноб сменился испариной, наши усилия поглощали всю накопленную за ночь энергию. Тяжело дыша, мы наконец остановились. Завтрак был недолгим. Умяв очередного, разломленного отцом угря и полакомившись двумя раками мы снова двинулись в путь. Отцу не терпелось увидеть то, что было на вершине. Догадки и надежда жизни передавались и мне.
Изнуряющий подъем, отсутствие воды и страстное желание ее давали о себе знать. Привалы становились чаще. Глядя на вершину, мы двигались к ней, осознавая последствия возможной неудачи. Постепенно мы начали замечать большую по величине гору рядом с нашей целью. Загадку можно было разрешить только, добравшись к нашей цели.
Отец, глядя на меня и видя мое бессилие, сначала тянул меня за руку вверх, но вконец выбившись из сил, принял решение оставить меня вместе с нашими запасами еды и двинуться вверх один.
Сильные ловкие руки помогали ему на четвереньках двигаться вверх. Он медленно удалялся. Я обессиленный и жалкий оставался лежать на животе и лишь с отчаянием глядел ему вслед. Закрыв глаза, я отключился от реальности.
Громкие радостные крики отца заставили меня очнуться. Я увидел на вершине горы кричащего мне отца. Его крики сопровождались прыжками на месте и взмахами рук. Я тяжело приподнялся, попытался помахать ему рукой и снова оказался в забытье.
Чувствуя толчки моего отца, я открыл глаза.
— Мы не зря пришли на эту гору, Адам! Это старый, давно потухший вулкан, в чреве которого есть жизнь. Идем же, идем! Там есть всё для нашего выживания.
Отец решительно потянул меня за собой. Я заплетающими ногами спотыкаясь двигался за ним. Это был самый тяжелый путь. Останавливаясь для небольшого отдыха и снова на четвереньках медленно двигаясь вперед, я наконец достиг вершины. Шатаясь от усталости, я медленно встал с колен на свои дрожащие от усталости и напряжения ноги.
Солнце вышло из-за облаков, освещая внутреннее содержимое покоренной горы. Радость и счастье моего отца передалось мне. Я увидел внизу оазис с водопадом, озером, накапливающим его воды и ручьем, вытекающим из него. Вокруг были рощи деревьев и кустарников, поляны цветов. Летающие птицы дополняли сказочный пейзаж. С севера рядом с жерлом вулкана возвышалась гора. Отец пояснил, что это и был вулкан, прорвавший путь своей лавы сбоку и обваливший со временем в свое жерло окружающее содержимое.
— Вот она, Земля обетованная, — с радостью гордо произнес отец.
Он снял с шеи свой амулет — крест, поднял его над собой на вытянутой руке и долго смотрел на него, вращая по кругу свое тело.
— Никого поблизости нет, — разочарованно проговорил он.
— Адам, дай твой.
Я осторожно снял с себя свой амулет и передал ему. Отец также покрутил его на вытянутой вверх руке и вздохнув, отдал его мне.
— Одень, мы выживем здесь! Теперь я в этом уверен. Держи его постоянно при себе. Это единственный наш шанс на связь с соотечественниками, а значит и на возвращение домой.
