Солнечные лучи, играя в падающих струях водопада, достигли нашего жилища, осветили пещеру внутри и разбудили меня. Открыв глаза, я увидел пустую лежанку отца, блики отраженных солнечных зайчиков вокруг. Я вспомнил о планах отца вернуться к месту катастрофы и осознал свое одиночество, страх перед окружающим меня миром, личную ответственность за свою жизнь до его возвращения.
Осторожно просунув голову сквозь занавес падающей сверху воды и ёжась от холода, я успел разглядеть безмятежность и спокойствие за ним. Коза спокойно рвала и жевала траву, ее козочка отдыхала рядом, костер очевидно потух, огня и дыма не было.
Выбравшись полностью из водопада и добравшись к костру, я раздул в нем огонь. На ближайшем к нему дереве нашел оставленную для меня отцом жаренную рыбу. Я разделил ее на две части и подогрев одну ее часть, с аппетитом позавтракал. Пережевывая пищу, я внимательно осматривал доступные для моих глаз склоны кратера в надежде увидеть на них отца, радостно помахать ему рукой, но никакого движения на них не обнаружил. Жизнь была здесь, внизу чаши вулкана с богатой растительностью, в водах озера и ручья.
Позавтракав, я перевязал козу к новому колышку, вбитому мною камнем в буйной растительности из кустов и прибрежной травы. Я зашел в воду озера и проверил расставленные отцом ловушки. В одной из них оказалась крупная рыба. Ловушку вместе с рыбой я волоком по дну озера дотащил до изгороди в воде и вытряхнул туда рыбу. В садке было уже три рыбы, которые озабоченно искали выход из садка, продвигаясь вдоль его изгороди.
Тревога от чего-то неизвестного, таящаяся в кустах и в тени деревьев, ощущение собственной незащищенности не покидали меня. Установив пустую ловушку на старое место в воде, я выбрался на берег и начал искать для себя орудие защиты. Мое внимание привлек упавший с дерева большой сук. Он высох от времени, но еще был для меня очень тяжел. Не имея возможности отделить от него прямолинейный участок, я с большим трудом и удивительным для себя упорством дотащил его волоком до костра и положил его в начало прямого куска. Через некоторое время огонь пережег его на части. Окрыленный успехом, я проволок сук дерева в конец прямолинейного участка и после некоторого времени также пережег его. Получив прямую толстую палку, я обжарил ее концы на огне и обтер их камнем. Довольный результатом, я попробовал швырнуть свое копье в импровизированную цель. Зажав его в своих руках, я почувствовал в себе уверенность и готовность защищать себя и отца от врагов. Еще немного поупражнявшись с ним, я прислонил его к рядом стоящему дереву и перекусил. Я вспомнил о тех вкусных грушах, что встретились нам с отцом и решил полакомиться ими, принести их сюда. Это были первые плоды, изведанные мною в Эдеме. Выбрав направление, я решительно направился сквозь кустарник через лес. Куда исчез мой страх с моим победоносным копьем? - подумал я.
Пробираясь через кустарник или обходя его заросли между деревьев, я долго блуждал, пока не выбрался из леса к обвалившемуся со склона кратера грунту. Озираясь вокруг и не найдя приметы нашего с отцом спуска, я понял, что заблудился. Осталось двигаться вдоль склона и присматриваться к одиноко стоящим деревьям, в надежде на желаемое.
Неожиданно для себя я обнаружил вдалеке овец, подбирающих что-то на краю леса. Добравшись до них, я понял, что животные подбирали и жевали те самые плоды, упавшие с дерева; те, что я искал. Мое приближение к ним, заставило их навострить уши и немного отступить. Замерев на месте, они смотрели удивленно и с любопытством на меня. Не чувствуя страха, я принялся подбирать спелые груши и с удовольствием пробовать их. Нагнувшись в очередной раз за одной из них, я вдруг услышал шум сзади. Резкий удар в мой зад перевернули меня и подмяли под копыта пробегающего чудовища. Вне себя от страха и ужаса я заорал, затем вскочил и бросился к брошенному копью. Схватив его, я прижался к дереву, дрожа всем телом и озираясь по сторонам. Невдалеке от меня все также мирно наблюдали за событиями две овцы. Из кустов показался огромный баран, лютыми глазами пожирающий меня. Наклонив голову, он готовился снова напасть на меня. Дерево было для меня спасением. Я быстро вскарабкался по нему и сел на его сук, обхватив ствол руками. Баран подскочил к дереву, когда я уже был на нем. С ненавистью ко мне и презрением победителя он высокомерно откусывал опавшие груши и плевал их. Не чувствуя более опасности, подошли овцы. Под защитой своего вожака они продолжили свою трапезу грушами. Поднявшись по сучкам дерева и дотягиваясь до груш, я срывал их и ел, а насытившись, стал швырять их в барана. Готовый к продолжению боя, он смотрел на меня свирепым взглядом, сжирал их и ждал.
Настал тот час, когда, насытившись, они друг за другом ушли прочь. Я осторожно спустился с дерева, подобрал несколько груш, уместившихся в руках, подхватил под мышку копье и прихрамывая на одну ногу от боли в бедре, озираясь по сторонам, направился на шум водопада домой.
Выбравшись к костру, я доел остатки рыбы, перевязал козу к новому колышку в высокой траве, проверил в воде ловушки для рыб. Они оказались пустые. Усталость клонила меня ко сну. Добравшись до своего убежища, я повалился на лежанку.
«Нужно бы сделать корзинку для груш», - пронеслось у меня в голове под впечатлениями произошедших за день и растворяющихся во сне событий.
Наступил второй день одиночества в Эдеме. День, когда надежды на встречу с отцом сегодня нет, а интерес к самовыражению уже угас. Нехотя выбравшись из своего жилища в падающие сверху потоки водопада, я ощутил тоскливую обреченность ежедневно испытывать холодное омовение тела и бессилие изменить это.
Добравшись до нашего садка, я обнаружил только одну крупную рыбину вместо ранее пойманных трех. Она тоже надеялась сбежать, пытаясь протиснуться в отверстие между сплетенными отцом ветками и дном озера. Быстро перепрыгнув через изгородь, я успел отогнать ее от него и сломав вверху плетня ветки, переплел их с основой. Лаз для побега из садка был надежно заделан.
Удовлетворенный своей работой я выбрался из садка и осмотрел ловушки для рыб. Они были пустые. Я наивно предположил, что сбежавшие рыбы рассказали о расставленных ловушках остальным. Волоком перетащив ловушки на новое место, я подошел к костру. Он погас и надежды найти и раздуть тлеющие угли в холодном пепле не было.
«Вот оно, мое испытание без отца», - подумал я. Сырую рыбу я есть не мог, а другой еды у меня не было.
Обшарив рукой основание сука дерева, на котором отцом была оставлена мне еда, я к своей радости обнаружил несколько камешков, которыми отец добывал искры для костра. Радость моя вскоре была омрачена отсутствием привязанной к колышку козы с ее козочкой. По-видимому, она выдернула плохо вбитый мною колышек и ушла.
Очень хотелось есть! Секунду поразмышляв, я направился на поиски козы. Далеко она уйти не могла. Колышек в конце веревки должен был обязательно зацепиться где-нибудь за кусты, коряги и остановить ее. Продвигаясь по оставленным ею следам: примятой ею траве, обглоданным веточкам кустарника и оставленному помету, я наконец с облегчением увидел беглянку. Она кормила козочку, вынужденно остановившись из-за застрявшего в кустах колышка. Освободив колышек, я хлестнул козу свободной веревкой по ее спине и погнал ближе к затухшему костру. Козочка шла за ней и старалась не отставать. Я подобрал по пути сук дерева и обломав его концы до нужной формы надежно вбил его камнем и привязал к нему веревку козы.
Переводя дыхание, я собрал для костра сухую траву и положил на них ветки. Выбивая камешками искры на сухую траву, я пытался увидеть желанное пламя. Его не было. Искры, ярко вспыхнув, таяли в сухой траве не поджигая их. В отчаянии, я бил все сильнее и чаще, попадая себе по пальцам. Выбившись из сил, я сел на землю и заплакал. Помочь было некому.
Осмыслив происходящее, я стал искать подходящий материал для поджога высекаемыми искрами. Я поднял старую кору от дерева и измельчил содержимое под верхним слоем в порошок. Направив высекаемые искры на него, я заметил тление. Осторожно раздувая его и подкладывая мелкие сухие травинки, я наконец увидел вспыхнувшее на них пламя. Добавив в него более крупные веточки, я наконец добился устойчивого горения. Пламя становилось все больше и больше. Оставалось дело за рыбой. Поймать ее руками мне не удавалось. Она ловко выскальзывала у меня из рук. Потеряв терпение, я схватил свое копье и со злостью вонзил его в нее.
Выкопав на берегу ямку, я натаскал в нее глину и размешал ее с водой, превращая в густую глиняную жижу, в которую погрузил рыбу и обмазал сверху. Положив ее в образовавшие в костре угли, я стал ждать. Запах жаренной рыбы дурманил мне голову. Хотелось сожрать ее всю и сразу.
Тень от колышка в солнечных часах отца стала короткой. Откатив палкой рыбу из углей костра, я постучал по ней той же палкой и обжигаясь, принялся за еду.
Как же вкусна была моя жаренная рыба! А я все ел и ел ее, пока не насытился. Оставшийся кусок рыбы я бережно завернул в широкие листья растения и положил вместе с камешками отца на знакомое мне место на дереве. Откинувшись на спину, я блаженно лежал, всматриваясь в синеву неба и слушая пение птиц.
Вспомнив об идее сделать плетеную корзину для груш, я встал, наломал тонких длинных веток стоящего в воде кустарника и принялся за работу. Усердно заплетая их, я не понимал, как отцу удалось сплести из них короб. Моя корзинка была бесформенной и распадалась на отдельные части и ветки. Моему терпению пришел конец, и я со злостью отшвырнул ее от себя подальше.
Поразмышляв над решением проблемы, я нашел большой камень, сплел из веток подобие круговой паутины, затем с трудом перекатил на нее камень и подогнув веточки по его периметру вверх, переплел их. Не зная, как сделать ручку корзине, я отказался от нее. Завершив свою трудную работу, я повалил ее вместе с камнем на бок, затем выкатил из нее камень. Я положил ее для высушивания рядом с костром на безопасном расстоянии и закусил куском рыбы. Даже без ручки она позволяла нести в руках много груш.
Положив на ночь костер большие старые сучки деревьев и приняв холодный душ водопада, я завалился на свою лежанку в нашем жилище и безмятежно уснул.
